Этногенез в регионе.
К вопросу о коренном населении Европейской Арктики.

 

Логика выживания этноса в экстремальных условиях Арктики,  вместе с минусами, имеет и свои плюсы. Способность северян к адаптации в любых физических и социальных условиях широко известна.  Особенно, если учесть, что  адаптационный механизм  затрагивает не только материальную и пространственную сферу, речь идет о высоком интеллектуальном потенциале и способности к переработке огромных массивов информации, к созданию нового  интеллектуального продукта. Возможно, именно этот главный фактор и лежал в основе успеха северян в расселении и покорении многочисленных народов, к созданию самых совершенных форм и механизмов управления общественными процессами.

Это нашло свое отражение в создании сложнейших систем  знаний и верований, философских учений и особой Арктической Космогонии.  К сожалению, последующие позднейшие искажения от христианских народов, угро-финских, германских, славянских, балтских этносов, внесли множество искажений в эту реликтовую Арктическую культуру, оставив, тем не менее, значительный потенциал для современных исследователей.  Все дело, очевидно в научной добросовестности и незаангажированности исследователя при анализе исходного материала, и твердость профессиональной позиции  перед соблазном привязки выводов с устоявшимися стереотипами и конъюнктурой.

Нормативно-правовая база народов Месопотамии, южных стран, бассейна Средиземного моря, азиатских племен и народов, терпимо относилась к практике селекции населения по численному принципу. Обычным  было истребление младенцев и стариков  во избежание голода – главного фактора страха южных народов.

  Регулирование численности населения вместо поиска новых форм и способов решения продовольственной проблемы и  средств к переустройству мира и освоения земель казался южным народам наиболее рациональным. Некоторые философы и социологи именно в этом видят способность народов юга к конформизму и излишней лояльности к властным элитам, к добровольному делегированию властных полномочий вышестоящему лицу и установлению диктата над собой. В  умении готовности подчиняться был смысл их выживания. В то время как постоянная борьба за жизнь и свободу были главными стимулами к  активным действиям жителей севера. Человек должен был постоянно доказывать окружающим и самому себе свое право на жизнь, власть и свободу. Логика всех верований Арктического человека была обусловлена гармонией с окружающим миром и постоянным поискам механизмов управления окружающими его реалиями.

 

Саами или лопь?

 

Арктическое население, по крайней мере, в   Европейской части России, традиционно связывают в научном мире с финно-угорскими народами.

Одним из главных аргументов сторонников этой позиции, являются употребляемые  в настоящее  время топонимы.

Спорность этого утверждения очевидна, ибо в нашем распоряжении лишь документы топографов  и современные названия географических объектов. Топонимы записывались, как правило, со слов местных проводников тогдашних топографов  и тщательными поисками в исторических документах картографы  себя не особо утруждали. Отсюда и все путаницы и множество названий у каждого географического объекта.  Правда, многие из известных топонимов существуют значительное время в отечественной и зарубежной литературе. Социальный заказ на отстаивание этой точки зрения, представляется в закреплении приоритетного права   на звание "коренного народа", населяющего европейский Север за одной этнической группой, стоящей на довольно низкой ступени цивилизации. Тем самым, у конкистадоров Арктики всегда в арсенале имеется аргумент для оправдания культурной, религиозной  и техногенной экспансии.

Сторонники этого подхода чаще всего применяют принцип наибольшей древности в отечественных источниках именно саамских топонимов.

В качестве примера "долгожительства" топонимов можно приводятся   факты, что заселение Кольского полуострова человеком, по данным современной археологии, относится к эпохе мезолита - 7-6 тысячелетия до нашей эры, по-видимому, после отступления последнего оледенения и ликвидации его остаточных форм на низменных участках (Гурина Н. Н. 1977, с. 4).

Правда, её ученик В. Я. Шумкин ранний этап заселения ареала датирует эпохой мезолита (10-7 тыс. лет назад) и связывает с населением культуры Комса (Шумкин В. Я. 1990).

По их мнению, самым древним населением Кольского полуострова, которое можно идентифицировать по языку и материальной культуре были саамы.(??!)

 Но это население так идентифицируется с точки зрения нашего современного знания лингвистической базы данного народа. К такому выводу Питерские ученые пришли,  учитывая замкнутый характер Кольского полуострова, а также то обстоятельство, что заселение  его, по мнению большинства отечественных ученых, происходило только с территорий - западной и южной. По господствующему  мнению,  значительных смешений населения на его территории не могло происходить, т. е. население в известной степени было однородно. Но в это время о саамах ни в одном историческом источнике не было и речи!

Неолитический период (6-5 тыс. лет назад), по мнению Шумкина В. А. представлен лапландской археологической культурой, которая характеризуется своеобразными отличительными чертами (Шумкин В. Я. 1990, с, 122).

Исследуя саамскую топонимию Кольского полуострова, финский ученый Тойво Итконен из массива современной саамской топонимии инарских саамов выделил около 300 топонимных основ субстратного происхождения, т. е. не этимологизируемых апеллятивной лексикой саамского языка (Itkonen Т. J. 1948, s. 521-524). Конечно, субстратные основы могли быть различного этнического происхождения, не исключая и древних собственно саамских. Чисто саамские топонимные основы в условиях географической изоляции, как считается, сохранились еще с неолита.

Но, тем не менее,  ряд отечественных исследователей Мурмана и Скандинавии упоминают  и о других народах, населяющих этот край. Отожествление лопи, как в старинных источниках называли жителей Мурмана  и Скандинавии с саами, вопреки фактам, до сих пор в научной и краеведческой литературе представляется очевидным.

А, в случаях,  когда факты не стыкуются с официальной теорией регионального этногенеза,  а всякие следы древней цивилизации именуются частью «протосаамской» культуры.

На мой взгляд, это не совсем корректно с научной точки зрения. Следуя этой логике, Египетские Пирамиды придется считать памятниками материальной культуры «протоарабов»?

Итак, стереотип идентичности саами и лопарей закреплен в научной, краеведческой публицистической и художественной  литературе.

Так ли это? Попробуем разобраться.

Выдающийся финский фольклорист и  этнограф Э. Лёнрот в собранной в Финляндии и Карелии книге народного героического Эпоса «Калевала» описывает  эпоху языческого прошлого Севера Скандинавии. 

Финский Героический эпос, как источник информации об Арктике и населяющий её народах может дать достаточно много информации при внимательном анализе текста. Даже самый поверхностный взгляд на  позволяет установить тот факт что кроме шведов, норвежцев(турьянцев),  карелов, финнов эстонцев и русских там упоминались лапландцы. Но это увы, никак не СААМИ!!! Никаких следов народа саами там нет. О других народах  - сколько угодно, но о народе саами – ни слова.

Создается впечатление, что более поздним исследователям края, просто заменить один народ другим,  более позднего происхождения в этом регионе, смешав два разных народа под одним именем.

Основание – простое: лингвистическая идентификация.

В частности, он подробно рисует землю Лапландии и лапландцев, четко отделяя  их от  Похъёлы и её жителей, народ колдунов и чародеев.

Лапландия располагалась в центре Скандинавии, а Похъёла на морском побережье: - «В море Похъёлы девица свой большой платок стирала, платья в море полоскала, там на камне их сушила, на краю большого мыса. Увидала щепку в море; забрала себе в кошелку, принесла домой в кошелке, перевязанной ремнями, чтоб колдун оружье сделал, заколдованные стрелы…» (руна 8)

Лапландия и Похъёла были рядом и часто лапландцы и жители Похъелы жили по соседству, даже в одних деревнях: - «В Похъёле жил Ёукахайнен, тощий Молодой лапландец». (руна 12)

Персонаж Калевалы, человек  весьма низкий и хвастливый, он вызвал на соревнование в священных песнопениях жителей Калевы.

 Молвил юный Ёукахайнен: «Мой отец во многом сведущ, мать намного больше знает, но всех больше сам я знаю.  Посрамлю певцов я пеньем,  чародеев зачарую; так спою, что кто был первым,  тот певцом последним будет...»  (руна 12)

И, если автор к лапландцам относится уничижительно, то напротив, весьма уважительно, хотя и враждебно,  его отношение к народу Похъёлы. Для сравнения, им иллюстрируется «знание» лапландцами основ оленеводства и Севера.

 Молвил юный Еукахайнен: «Я всего так много знаю;… Если ж ты не убедился,    Рассказать могу, как пашут Северяне на оленях, а южане на кобылах, за Лапландией - быками.» (руна 18)….

Косвенно упоминаются  в тексте и другие народы этого региона: «Также три горы высоких под небесным этим сводом: Хялляпюёря  - у хяме, Катракоски  - у карелов…»(руна 18)….

Карелов мы знаем и сегодня, а кто этот другой народ хяме?

Но вернемся к Похъёле, к местности Пиментола на берегу моря. Вот как наставляет своего великовозрастного сына Вяйнямёйнена  при выборе себе невесты его мать.

Мать … в ответ сказала:  « …В Похьёле девиц немало!Есть там девушки получше,  вдвое лучше и красивей, в пять и в шесть раз веселее этих Ёуколы бездельниц, этих медленных лапландок. Там, мой сын, возьми жену ты, Похъёлы красотку деву, ту, что обликом прелестна, ту, что стан имеет стройный, у которой ноги быстры, у которой гибко тело». (руна 23)

Итак, в одном регионе проживают в непосредственной близости и финны, карелы, лапландцы, жители Похъёлы, турьянцы(норвежцы), некий народ хяме, таинственный исчезнувший народ – чудь, а  южнее и русские, западнее шведы, норвежцы,  эстонцы. Но о народе саами нет никаких прямых или косвенных  упоминаний. (!)

Что это? Случайность? Или закономерность? Ведь в эпосе упоминания даже об охоте на оленей и оленеводстве нет, а олени упоминаются не более 2 раз. Да и то, в контексте упряжного животного у финна Вяйнемёйнена.  Скорее всего, слишком малочисленный и незначительный для местного населения народ саами, представлялся автору не стоящим даже упоминания. О какой уж высокоразвитой культуре  и влиянии её на местные народы может идти речь?

Карелы, финны  и лапландцы родственны между собой, как следует из текста, но  совершенно отличаются внешностью от народа Похъёлы.

Но стрелять не позволяет, запрещает мать-старушка (лапландца Ёукахайнена ):  «Вяйнямёйнена не трогай, песнопевца Калевалы. Рода славного тот Вяйнё, мне по шурину племянник. Вяйнямёйнена застрелишь, песнопевца Калевалы, вмиг исчезнет в мире радость, на земле погибнет песня..» (руна 24)

Жители Похъёлы, судя по описанию из облика автором, не только их аристократия, но и даже их слуги, белокуры и красивы, весьма трудолюбивы и милосердны.

Отличаются благородством поступков, верностью слову, высокими знаниями в области чародейства, народ довольно мирный , овладевший искусством управления птицами-орлами и даже умеющих создавать огромные летательные аппараты, что, разумеется уж совсем из области фантастики.

«Как-то Похъёлы служанка, белокура, невеличка, об заклад побилась с солнцем, чтобы с месяцем и солнцем просыпаться, вместе с ними» (Руна 24)

А каковы сами невесты Сариолы? Туманной Похъёлы?

«Мрачной Похъёлы красотка, красота земля и моря, на дуге сидит воздушной, на изгибе круглом неба, в  платье чистое одета, в одеянье белой ткани; ткёт одежду золотую, серебром всю украшает, золотой челнок проводит по серебряному берду, и челнок, жужжа, стремится, быстро бегает катушка, быстро движется основа б серебряное бердо  при тканье прекрасной девы, серебром прилежно ткавшей …серебром всю украшает». (руна 27)

Технология производства металлов  у жителей Похъёлы и Калевы тоже разное, как  и способы его производства: у корелов и финнов оно из болотной крицы а у похъёланцев  - железная руда из горных выработок, как и множество других металлов.

Как говорит кузнец Ильмарийнен:

«О ты, бедное железо! Здесь тебе плохое место, ты лежишь здесь очень низко, где идут болотом волки, где медведь ступает лапой!» (руна 31)

Он подумал и размыслил:

 «А что будет, если брошу я в огонь железо это, положу его в горнило?»   В тот же день и в тот же вечер из болот железо взяли, там на дне его отрыли, принесли его к горнилу. Положил кузнец железо, поместил в огонь горнила и мехи привел в движенье, трижды дуть их заставляет. Расплавляется железо, размякает под мехами, точно тесто из пшеницы, там, в огне кузнечном сильном, в ярком пламени горнила. (руна31).

У карелов и финнов в сравнении с жителями «Похъёлы туманной» и разное назначение для железных орудий,  и уж никак не мирные намерения у литературных героев героического эпоса.

Сравните сами моральный уровень этих совершенно различных народов:

Поклялось тогда железо, поклялось сильнейшей клятвой пред горнилом, наковальней, перед молотом кузнечным, говорит слова такие и такие молвит речи;" «Есть деревья для пореза, можно сердце рвать у камня. Я не буду резать брата, сына матери не трону; жизнь моя приятней будет и житье моё привольней, если к людям попаду я, послужу ручным орудьем, чем свое мне племя резать, чем своих родных мне ранить».

И кузнец тот, Ильмаринен, тот кователь вековечный, из огня железо тащит, положил на наковальню, бьет его, чтоб стало мягче, вещи острые кует он, топоры кует и копья, вещи разные сковал он. Но еще железу мало, надо бедному прибавить: не готов язык железа и не вырос рот у стали, ведь не закалить железо, коль не намочить водою. И кузнец тот Ильмаринен  сам об этом поразмыслил, положил золы немного, щелоку чуть-чуть прибавил в жидкость для закалки стали, в сок для крепости железа. Языком он смесь отведал, про себя он рассуждает, говорит слова такие:  «Эта смесь не обратится в жидкость для закалки стали, в сок для крепости железа»  . Слышит шершень,  Хийси (символ бога Зла) птичка, услыхал он эти речи: с кровли кузницы смотрел он, на бересте кровли сидя, как калилась сталь в горниле, как готовилось железо. С быстротой летит оттуда, сыплет ужасами Хийси и приносят змей шипенье, черный яд гадюки злобной, муравьиный яд приносит с сокрытый яд лягушки в жидкость для закалки стали,В сок для крепости железа. А кузнец тот, Ильмаринен Сталь туда он погружает, погружает и железо, из огня железо вынул, из горнила сталь он поднял. Вышла сталь оттуда злою,Злобным сделалось железо…и нарушило присягу, как собака, съело клятвы; без пощады режет брата и родных с ужасной злобой, заставляет кровь струиться  и бежать из раны с шумом» (руна 31)

Верили они как древние евреи в волшебную силу цветных лент

Ленты шёлковые взял он, режет ленты он на части, рвёт он ленты на полоски, сделал старец перевязки; обвязал он этим шелком, обмотал весьма искусно Вяйнямёйнена колено и больной героя палец. Говорит слова такие и такие молвит речи:  «Божий шелк повязкой служит, лента божья – перевязкой  на колене славном мужа и на пальце, полном силы. Ты взгляни, о бог прекрасный, защити, творец могучий, чтобы нам не ведать бедствий, чтобы нам не знать несчастий» (РУНА 32)

Кстати, многие исследователи этого народа,  не раз указывали на многие следы идентичности этих людей с древними евреями. В  «Новых  и достоверных  известиях   о  лапландцах в Финмархии»¹,   напечатанных   в   Москве в 1792 г., приводятся  подробно основания  этой   теории:  «говорят,   что   есть   много сходства между  лапландцами и древними израильтянами.  Лапландцы, так  как  и  евреи по большей части черноволосы и небольшого роста. Они  пришивают  ленты   к   поясу, так как и лапландцы обшивают платье лентами. Субботу, так же как почитают и  евреи святой, оная провожается лапландцами  в обрядах   их   закона  и  в   волшебстве. Странные песни лапландцев весьма похожи на пение евреев в их синагогах. Последние не приносили жертвы истинному Богу, так как им было предписано, да и лапландцы не лучше их поступали.      у евреев мужчины должны всегда варить пищу, такое же у лапландцев заведение. Но вслед за этим автор считает необходимым прибавить:   «итак, хотя великое есть сходство между сими двумя народами, однако из того не следует, чтоб лапландцы произошли от израильтян».  Основанием   этой теории служили никоторые черты внешнего сходства лопарей с евреями — черты к тому же   освещенные подчас и предвзятым   взглядом     исследователей.

 Вся мифология и эпические произведения как народа саами, так  карелов и финнов, пронизаны агрессией к жителям Похъёлы. Сильный и красивый народ не мог не вызвать ненависти, или хотя бы чувства зависти у своих менее удачливых соседей.

Девушки Похъёлы красивы своей легендарной красотой, и легко найти у А.С.Пушкина аналоги с  описанием Царевны –Лебедь в портрете героини эпоса.

«Есть на севере девица, там в краю холодном дева; жениха она не ищет, мужа славного не хочет. И пол-Похъёлы суровой славит дивную девицу: Лунный свет с висков сияет, Солнца свет с груди струится, С плеч Медведицы сиянье, Со спины свет семизвездный. О кузнец ты, Ильмаринен, Вековечный ты кователь! Увези пойди девицу, посмотри пойди на косы! Если выкуешь ты Сампо, крышку пеструю украсишь, ты возьмешь в награду деву, ту девицу за работу».

Дочка Похъёлы, красотка, красота земли и моря, набрала получше платьев, понарядней из нарядов, их надела друг за дружкой, головной убор надела, медные взяла застежки, золотой прекрасный пояс. Кладовую оставляет, со двора в избу проходит:  Красотой глаза блистают, вся она стройна, красива, все лицо её сияет, на щеках румянец алый, на груди сверкает злато, серебро в кудрях блистает

(РУНА 32) и (РУНА 34). 

К слову сказать, «отважные герои» лапландцы, карелы и финны – из эпоса Калевала   свои усилия потратили на протяжении всего повествования, именно на нарушение данных клятв и обязательств,  погубив не только саму Красавицу-девицу, но и украв Волшебную мельницу Сампо. Разорили процветающий край Похъёлы и убив всех магов и чародеев, лишили полярный край практически всех средств к существованию.

 

Тем не менее, вопреки явным натяжкам, за народом саами в отечественной и иностранной научной традиции, стойко закрепилось   имя лопари.  А о народе ,населяющим регион в эпоху палеолита, название «прото-саамской» культуры Комса.

Так еще Шеффер² въ своем сочинении о Лапландии считает нужным опровергнуть ложные мнения о происхождении лопарей. Сравнивая внешность лопарей с внешностью норвежцев и русских, он приходит к заключению, что никакого родства между этими народами и лопарями найти нельзя.

Московиты, говорит он, имеют лицо чистое — лопари темное; московиты отличаются бородами —  лопари безбороды и т. д. В своем заключении он убеждается также и на основании данных языка лопарей, который не имеет ничего общего с языком шведов, норвежцев или московитов. Обращаясь затем к  финнам, он видит сходство между ними и лопарями и притом сходство столь разительное, что считает лопарей отпрыском финнов: сходство выражается не только во внешнем виде, но и въ языке. Таким образом, появляется новая теория, которой со многими изменениями, суждено было стать господствующей. Она черпает доказательства и из народных преданий и находит себе и в них подтверждение.

Георги ³) приводит распространенное предание, по которому лопари ушли от финнов, вследствие чего финны (речь идет о западных финнах) и называют лопарей „скрит-финнами", т. е. беглыми финнами; однако, по мнению Георги "вероятнее кажется, что нынешние финны отщетясь от них, переселились въ привольнейшие места для спокойнейшей и выгоднейшей жизни, "нежели противное сему

Таким образом, уже с XVII в. исследователи начинают подходить к единому мнению о происхождении лопарей. Путем долгих споров в XVIII в., преимущественно к его концу, мнение о родстве лопарей с финнами укрепляется, хотя прежние теории и не совсем еще уступают ему место.

Как пишет Николай Харузин в своем фундаментальном труде «Русские лопари», благодаря трудам лингвистов, трудам антропологов удалось, наконец, хоть до известной степени восстановить верный взгляд на происхождение лопарей,  определить более или менее точно узы родства, соединяющие их  с финскими племенами*.

Не смотря на разноречивый мнения по этому вопросу, существовавшие между специалистами, в научной  практике закрепилась версия   Шота (Schott)  ^*  , что лопари считаются племенем угро-финским, по языку  и культуре, однако родственным как с финнами, населяющими Финляндию и Карелию, так в некоторых отношениях и с племенами восточно-финскими (вогулами, мордвою).

Антропологический   тип лопарей Леопольд фон Ранке(Ranke) и  Рудольф Вирхов(Virchov)  причисляют к монголоидным племенам  довольно сильно, однако, отклоняющимся от монголов. Достаточно сравнить их внешность с современными финнами.

 Итак, будучи во всяком случай по языку финским племенем, лопари восприняли в себя, однако, и много посторонних элементов.

Следует, однако  заметить, что кроме родственных лопарям карелов, вепсов и тавастов на антропологический тип лопаря повлияли так же   русские и скандинавские соседи.

 

Не менее чем по вопросу о происхождении лопарей, существует и количество разногласий  и по вопросу об этимологии самоназвания этого народа.

В настоящее время, многие скандинависты  название Lapp, Lappe, лопь, лопари и т. д. склонны считать производным, по версии Лерберга, от  финского топонима одной эстонской местности Lappegunda (Lappe—крайний, последний и gunda—округ).

От эстов, или другого родственного эстам, по языку племени, это название перешло к шведам и другим западным народам, перешло и в современный русский язык ^*

Сами лопари, пишет Николай Харузин, называют себя Саоме, Само, Сабмо, Суома, Суоме, Суомолайсет, землю свою—Суомаедне, Суомаладне.

 

 

Маршрут и время миграции народа    на Скандинавский и Кольский полуостров  так же является вопросом, по которому существует  также много, взаимоисключающих точек зрения.

От эндемической и реликтовой версии до самых  экзотических. Такой например, как некоторые ученые, основываясь на находимых во Франции черепах, схожих с черепами    лопарскими,   и палеонтологических  останках Северного оленя, полагали, что лопари населяли некогда среднюю Европу  и лишь постепенно, либо вследствие изменения  климата, либо нашествия более сильных народов, были отодвигаемы к северу*(Н.Харузин). Эта гипотеза, как не имевшая под собой достаточно веских оснований, не получила дальнейшего развития. хотя и является  несомненным,  что современные лопари в сравнительно позднюю эпоху, ориентировочно до 13 века,  жили гораздо южнее, чем теперь.

 

Итак, две противоположные точки зрения.

Первая: -  Единственный коренной народ Скандинавии – саами  и есть собственно лопари.

Вторая: - Один из коренных народов Скандинавии, лопари  - ассимилировался или уступил свое название народу саами.

Доводы  сторонников эндемического и реликтового происхождения лопарей в   Скандинавии, о том, что широко  распространенными  по территории региона являются каменные  сооружения   известные под названием «лопарских могил», «лопарских куч»,   не совсем убедительны.

Во первых – погребальный обряд не соответствует самой традиции народа саами. Вот описание такого обряда в изложении  В. И. Немирович-Данченко.монография «Лопари» СПб 1902 г. «Умерших лопари погребают почти голыми, зарывая их прямо в землю. Но, отказывая им в одежде и гробнице, они щедро снабжают их любимой пищей и промысловыми орудиями. Насыпав над могилою курган, они опрокидывают в него сани, принадлежавшия покойнику». .цитата из книги "По родному краю. Сборник статей по отечествоведению."Составитель В.Львов.

Во-вторых,  сам факт,  что эти мегалитические сооружения расположены  много южнее тех мест, где в настоящее время живут лопари, достаточно убедительное свидетельство этому.

И у шведских лопарей сохранялось еще в XVIII в. предание о том, что их предки некогда владели всей Швецией, но затем были постепенно вытесняемы  все в более узкие северные границы ^*

Некоторые исследователи (Лерберг) считают термин «сумъ» переводом германского «финн», первоначально принадлежавшим лопарям,— а географическое название Суми - Финляндия — подтверждением гипотезы, что лопарям первоначально принадлежала вся Финляндия. По мнению Лерберга , это  шведские колонисты перенесли название «Suomabaises»  и «финнов» с лопарей на нынешних  жителей Финляндии.

Точка зрения, что  земли  между Мезенью и Печорою, были некогда обитаемы лопарями^* лишь недавно трудами антропологов  и археологов получила     достаточно научных подтверждений.

Но что слово «Сумь», сохранившаяся в топонимах, таких как например Сумский посад, и в названии озера и реки, Сумозеро и р. Сума, было распространено и на Финляндию, доказывается тем, что Финляндию иногда называется Сумью.

Следовательно, считают сторонники этой версии, если только Сумь—древнее название лопарей, то они были распространены от Белого моря до Балтийского.

Что касается России и Финляндии, то прямые письменные свидетельства о том, что лопари жили гораздо южнее Кольского полуострова, крайне многочисленны.

В Первой Новгородской летописи Старшего и Младшего извода,   под 1318 г. читаем: • «…ходиши Новгородца войною за море в реку Полную и взята град Людерев Сумского Князя». Город  Людерев , это нынешний финский город Або, крепость которого построена правителем Финляндии Людером Кюрнским. А титул  «сумский князь»—в  данном случае относится к брату шведского короля Волдемара, который был объявлен финляндским  Герцогом в 1310г. Сомнительно, чтобы братом шведского короля был лопарь.

 

 

Но если перестать сокрушаться по поводу того,  что упоминаемое племя Сумь ничего общего с лопарями не имеет, у нас остается еще много свидетельств, доказывающих пребывание лопарей в   Кемском уезде Олонецкой губ, около Великого Новгорода и Ладожского озера.

Вот такой пример:  в уставе Ярослава о мостях  (Урок Мостников) между прочим упоминается и «Лопьская ста»^*.

Г.П. Маньковский^* ставит выписанную нами статью (вторую часть устава) в связь с окончанием первой статьи:  «А Владыце сквозь городняя ворота с Изгои, и с другими Изгои до острой городни». Эти слова содержат в себе общее определение повинности изгоев, а следующая 12-я статья исчисляет подробно тех, кто этой повинности подлежит.

Слово «ста», по мнению   Маньковского, равнозначно слову «усадьба»:   изгои (то есть те, кого в последствии называли лопарями) жили   по   «стам» (усадьбам).   То обстоятельство, что в 11-ти первых статьях слово «ста» прибавлено в текст устава, а в следующих оно не встречается, успешно объясняется Г.П.. Маньковским тем, что во первых мы имеем  дело с названием усадьб, изгойских по   именами лиц. Во-вторых, с названием изгойских же  усадьб  по   именам   местностей.   В  именах лиц следует видеть не имена владельцев усадьб, а имена начальников,   сотских, старост. Редакция 1-й части 2-й статьи относится ко 2-й половине ХПIв., тогда как    2-я   часть   той же   статьи является, по мнению автора более,   древней   и   неизменной со времени Ярослава. Дело в том, что при перемене старост у сотен могли изменяться и названия, ног оно не изменялось,  если название сотни было   производным от имени  местности.

Вышеизложенные доводы, позволили исследователям утверждать, что  одна из местностей Великого Новгорода, которую занимала изгойская сотня, сохранила, таким образом упоминание о лопарях. То есть из этого следует, по мнению исследователя, что еще в XI веке при Ярославе Мудром  новгородцам была известна Лапландия, «Лопская земля». Одновременно, это доказывает что лопари – изгои и владения Новгородцев еще не доходили до северных пределов Европейской России, до Кольского полуострова, именуемого в документах  «Лопской Землей»*(Н.Харузин).